Информацию ему уже передали, но действовать открыто он не может — там они все сидят сейчас, как на пороховой бочке. А вот тем, кто поднесет огонь к фитилю, буду я, постаравшись, чтобы никого из своих не задело взрывом.

На этот раз меня встретил сам добрый дядя Лопухин. Обнявшись, мы прошли в его кабинет, где он быстро дал мне расклад по всему меня интересующему. Прожженный дипломат сходу уловил мое желание взбаламутить нагловское болото и был целиком за, потому как достали они до печенок.

Я поделился с ним сильно урезанным вариантом своих действий — всего я даже себе не рассказываю, и он внес несколько предложений, которые я после некоторых раздумий согласился принять.

Ну а после мы выпили чая, и разговор внезапно свернул на его дочь, отчего у меня чуть поджались булки. Черт, совсем забыл, что Вика-то Лопухина, и папа явно недоволен тем, что я как бы подкатываю яйца к его дочери. Нет, так-то он не против, но надо вроде родительского благословения для начала испросить.

Пришлось заверять, что я бы никогда и вообще всегда, и Вика замечательная, но между нами только служба и ничего личного. Мол, сами знаете, что вчера во дворце творилось, вот и пришлось разыграть сценку. Так что все хорошо и она вполне себе свободная девушка, на которую я не собираюсь налагать свои ручки и прочие части тела, хоть и люблю её безгранично.

Вроде проникся, но не скажу, что остался доволен. Это ко мне ее хотел пристроить, что ли? Не-не, чур меня. И так перебор. А обидишь ее, так все семейство на дыбы встанет. Нет, обижать я не собирался, но кто их знает, мнительных, да обидчивых.

После этого я отпустил видимую охрану, решив пойти в народ, потому как что-то задолбался. Вроде и отдыхал, но будто и нет. Мозги кипят, и надо спокойно разложить все по полочкам. Полочки принимать новый груз категорически отказывались, поэтому я решил, что лучше думаю, когда ем. Легкая иллюзия на моем лице позволяла мне быть неузнанным, поэтому я поплелся в торговый центр, где находилось интересное кафе, в котором, я точно знал, кормят вкусно.

Расположившись за удобным столиком, я заказал всякой неполезной, но очень вкусной еды, сдобренной полулитровым стаканом натурального клубничного лимонада, понял, что жизнь в общем удалась. Хрустя картошкой фри под малосоленой семгой, я посматривал по сторонам, привычно строя глазки всем дамам, кому ниже сорока. А чего? Когда я сытый, то очень готовый к любому контакту — хоть политическому, хоть эротическому.

Правда, мое спокойствие длилось не долго — закон подлости во всей красе или проделки темных сил. Недалеко от меня расположилась компания из трех аристократично выглядевших парней, которые, не смотря на относительно раннее время, уже прилично набрались. Причем не где-нибудь в ресторане или клубе, а в торговом центре.

Позадирав официантку, но получив решительный отпор от охранников рода, владеющего кафешкой — граф Баженов, его хозяин, был мужиком суровым и мог запросто войну объявить, — те стали оглядывать помещение в поисках козла отпущения. И на их беду им почему-то показалось, что на эту роль идеально подхожу я.

Придумав какую-то нелепую претензию, те высказались вполне откровенно о том, что не хрен всяким тут сидеть и зыркать по сторонам. За что были мной посланы в долгий путь с указанием конечного маршрута в районе мужских гениталий…

И что, вы думаете, случилось дальше? Драка? Ох, как же вы ошибаетесь…

Глава 22

Глава 22

— Я — граф Егор Филиппович Касий-Задунайский, — тяжело дыхнул перегаром мне в лицо, видимо, заводила компании.

— И? — приподнял я иронично бровь, краем глаза замечая нарисовавшихся агентов охраны.

— Твой вид портит мне аппетит. Поэтому свали отсюда по-быстрому, пока я добрый. Мы с друзьями подали документы на прием в академию магии и прикладных наук и теперь празднуем своё поступление. А твоя простецкая морда этому мешает. Когда наконец перестанут пускать в приличные места всякое дерьмо?

— Глядя на тебя, понимаю, насколько ты прав. А разве уже начался прием? –непритворно удивился я.

— Для всяких идиотов нет, но для высшей аристократии прием начинается тогда, когда мы сами этого пожелаем.

— Очень интересно. А Юлия Александровна, интересно, в курсе этого? — задумался вслух я, не обращая внимания на этих дураков.

— Эй, не смей отворачиваться, когда я с тобой разговариваю! Представься, чтобы я знал, кого сейчас вышвырну в окно этого прекрасного заведения! Если ты простолюдин, каким и кажешься, сильно бить не буду — склонишься передо мной, как и подобает черни, и свалишь через окно, возможно, сохранив свою никчёмную жизнь. А если аристократ, что вряд ли, то я вызову тебя на дуэль с тем же исходом. Ну, и выход в окно ждёт тебя в любом случае. Тут третий этаж всего, может, и выживешь.

— Послушай сюда, мелкий член моей больной собаки. У тебя есть целых пять секунд, чтобы принести мне извинения, а так же этому заведению, и свалить в туман. По истечении этого времени ТЫ будешь ползать передо мной на коленях, умоляя тебя простить.

— НА КОЛЕНЯХ? ПЕРЕД ТОБОЙ⁈ УБЬЮ, СУ*А!!! — заорал он, брызжа вовсе стороны слюной.

Его рука уже пошла к моему лицу, когда я скинул с себя иллюзию. Не дотянулась на какой-то сантиметр, так и застыв, парализованная ужасом, явственно отразившимся и на его лице.

— Ну что же ты, — медленно улыбнулся я. — Убивай.

— Ва-Ва-Ваше Высочество! — выдохнул он, трезвея на глазах, а его друзья попытались быстро освоить волшебство телепортации, но не преуспели в этом.

— Узнал, значит. Эх, не быть мне богатым. И всё из-за тебя. Так что ты там говорил насчет дуэли и выхода через окно?

— Пощадите! — рухнул тот на колени, и его свита повторила за ним.

— Эх, мельчают аристократы, -презрительно скривился я. — Дуй в окно и считай, что я тебя не видел.

— Но это же третий этаж…

— Минуту назад тебя это вообще не волновало. Хотя, всегда есть выбор — предлагаю дуэль до смерти, потому как ты меня оскорбил. Или окно. Поверь мне, во втором варианте шанс выжить существенно выше. Ах да, на тот случай, если выживешь, можешь забрать свои документы из академии. Подобные тебе там обучаться не будут. Дружки твои тоже — нет в них стержня и духа академического. И чего встали? Окно приветливо открыто!

— Не губите, — пьяные слезы лились из его глаз, и мне стало противно. Светлый день затянулся тучами и уже не казался таким радостным.

— У тебя есть два часа, чтобы покинуть столицу и никогда больше в ней не появляться. С этого момента род Касий-Задунайских находится в опале. Проследите, — кинул я охране. — Задержится хоть на минуту, сами знаете, что сделать.

Брезгливо кинув салфетку на стол, я вышел из кафе и поехал домой. Черт, сколько же грязи еще в тех, кто мнит себя на вершине пищевой цепочки! Но стоит им встретить более зубастого хищника, как вся спесь куда-то улетучивается.

По пути я связался с ректором и пересказал то, что видел. Обещала разобраться и наказать. Кое-кого, судя по злости, прозвучавшей в ее голосе, летально. Или анально, я не расслышал.

Так что домой я вернулся раздраженный. Мои все поразъехались, как собственно, и мамы с папой. Все при деле, один я в зависшем состоянии. От нечего делать пошел на полигон, потому как реально что-то подзапустил тренировки. Разделся по пояс, сосредоточился и открыл себя миру, погрузившись в глубокую медитацию.

И сразу почувствовал зов Лихобора. Что ж, почему бы и не навестить волхва — делать все равно нечего.

— Наше вам с кисточкой, — плюхаюсь на жесткую лавку. — Чего изволите, повелитель бумаг и чернил?

— Язык твой, жаренный со специями, -огрызнулся он.

— А вы, мусье, знаете толк в изысканной кухне. Или надеетесь таким образом обрести дар красноречия, чтобы завлекать к себе подходящих по возрасту дам?

— Вот ответь мне на главный вопрос, Сергей — почему ты меня так бесишь?

— Да потому что я свободен, а ты, чернильная душа, уже болеешь плоскозадием от постоянного сидения на ни разу не мягкой лавке.